Московское детство японской принцессы
Автор: Александр Куланов
Все о высшем образовании >>>>
Генеалогическое древо правящей династии возводится японской традицией к легендарным потомкам богини Солнца Аматэрасу. При этом сама кронпринцесса происходит не из аристократической фамилии. Дочь заместителя министра иностранных дел Японии Хисаси Овада, Масако сама стала карьерным дипломатом и подавала большие надежды как переводчик и специалист по Северной Америке. Еще в детстве она вместе с отцом объехала почти весь мир. Одно из первых путешествий будущая кронпринцесса совершила в Москву.
Родившаяся 9 декабря 1963 года Масако Овада впервые оказалась в столице СССР в конце 60-х годов. Ее отец, тогда второй секретарь Посольства Японии, жил в доме ГлавУпДК на Кутузовском проспекте, и когда возникла необходимость определить малышку Масако в дошкольное учреждение, его выбор пал на находящийся тут же детский сад № 1128. Собственно, особого выбора в те годы и не было — этот сад был одним из немногих, открытых для совместного посещения детьми советских и иностранных граждан.
Заведующая детсадом Нина Ивановна Егорова работает в нем с 1968 года и Масако Оваду не застала (срок командировки се отца, уже перого секретаря Посольства, истек как раз в 1968-м).
Однако о том, что в ее детском саду воспитывалась японская принцесса, Нина Ивановна слышала не раз — один из тогдашних приятелей маленькой Масако, много лет спустя приводивший в сад своего сына, говорил заведующей, что когда-нибудь обязательно поедет к «принцессе Маше» в гости, в Японию. В 1993 году, когда Масако вышла замуж за наследного принца Нарухито, немало журналистов надеялись получить информацию о ее московском детстве, но руководство детского сада приняло решение не нарушать покой детей даже ради их знаменитой предшественницы.
Только теперь Н. И. Егорова, по просьбе журнала «Дипломат», связалась с некоторыми из воспитателей, работавшими в саду в 1965—68 годах, и те подтвердили, что в одной из групп действительно была девочка с таким именем. Нельзя сказать, что она запомнилась чем-то особенным, все лишь говорят, что маленькая японка была очень милой, улыбчивой и образительной — с ней не было никаких проблем. Поэтому Нину Ивановну не удивляет, что воспоминаний о Масако у воспитателей осталось немного.
«Специфика этого детского сада такова, — говорит заведующая, что на протяжении десятилетий, поколение за поколением, приводят сюда своих детей иностранные граждане и москвичи. Воспитатели давно привыкли видеть на маленьком кусочке земли в начале Кутузовского проспекта как бы весь земной шар в лице лучших его представителей — детей. Привыкли и сами дети: они всегда готовы принять нового ребенка из другой страны. Ребята очень доброжелательны и любознательны, и такая атмосфера понятна даже новичкам — они быстро привыкают, улыбаются и начинают осваивать язык». Узнав, что Масако Овада до замужества и причисления к императорской семье была блестящим дипломатом и лингвистом, Н.И. Егорова улыбнулась: в многонациональном коллективе все дети становятся немножко лингвистами и дипломатами, а дальше — уж как у кого сложится судьба.
А что же однокашник «принцессы Маши» — помнит ли он ее? И почему, собственно, Масако стала Машей?
Рассказывает глава крупной российской торговой компании Павел Калинкин: «Я влюбился в Масако сразу, как только ее увидел. Помню, что по-русски она не говорила, только улыбалась и что-то щебетала на неизвестном мне языке. Уж не знаю, как она ко мне относилась, но я ее боготворил. Нам тогда было года по четыре, а детям в таком возрасте переводчики не нужны. К тому же я на восемь месяцев старше, и на правах старшего все ей объяснял, делился игрушками, сам играл с ней. Я ее называл «Маса», но выходило совсем по-русски — Маша. По-моему, она не обижалась. Воспитатели, наверно, не помнят: таких, как мы, было много, — но Машу и Пашу все время ставили в пару. На всех утренниках, концертах мы танцевали, пели, даже стихи рассказывали вместе. Дружили, пока она не уехала. Сначала по-детски скучал и даже по прошествии времени ее не забывал. Всегда рассказывал друзьям, что в детстве у меня была замечательная подруга-японка. Надо мной подшучивали: «Смотри, мол, в Японию уедешь». А когда она вышла замуж за наследника престола, то совсем перестали верить. Да и кто поверит, что твоя подруга детства — японская принцесса».
Павел Калинкин не выучил японский язык, как и Масако Овада — русский. После школы она поступила учиться в Гарвардский университет. Меж тем ее семья в 1981 году вновь вернулась в Москву. Хисаси Овада, став Полномочным министром Посольства Японии, жил в здании Посольства в Калашном переулке, а позже в гостинице Совинцентра. Москву открывали для себя две его младшие дочери — близнецы Рэйко и Сэцуко. До того момента, когда Масако Овада приняла на себя нелегкое бремя продолжения одной из древнейших императорских династий на свете, оставалось еще около 10 лет. Примечательно, что в японской прессе кронпринцессу Масако характеризуют почти теми же словами, что и сотрудники московского детского сада № 1128: «Очень умна, мила, непосредственна, у нее замечательная улыбка».
|
Главная страница > Статьи